Дорога - Страница 31

Странная, мертвая жизнь засыпала в ласковых объятиях тумана, погружаясь в ровное ожидание без надежд и разочарований. Он никуда не спешил, этот заброшенный дом, который был Ничей…

4

…С появлением Ничьих Домов процесс эволюции заметно ускорился, становясь необратимым, и к концу Третьего цикла человек забеспокоился всерьез. В крупных городах начали возникать целые районы, охваченные эпидемией одушевленности. Борясь с этим явлением, человек громоздил прогресс на прогресс, в результате чего очаги эпидемии заметно расширились. Появилось множество пророков и мессий, предрекавших скорый Конец Света. К сожалению, они были не правы.

В странах и регионах, менее развитых в техническом отношении, к этому времени начинается формирование и самоосознание особой и самой многочисленной категории Бегущих вещей – так называемых Меченых Зверем. Само название было предложено позднее, одним из будущих лидеров движения Пустотников, прекрасно разбиравшимся в раннехристианских источниках. До этого Меченых называли просто оборотнями.

«…И положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его».

Монстр

…Мы сидели за столом не более двух часов, но в воздухе уже повисло сизое сигаретное облако, газеты были засыпаны рыбьими костями и чешуей, а в канистрах оставалось не более трех литров пива. Все находились в стадии легкого опьянения, сыпали плоскими шутками и старыми анекдотами, слушая преимущественно самих себя. Из обшарпанных колонок хрипел «ДДТ», на который, кроме меня, никто не обращал внимания. Скука. Пиво, рыба, полузнакомая компания и осточертевшие записи – все то же. Надо было предков не слушать, идти на литературный… Ну, не поступил бы сразу – так отслужил бы и все равно… Предки теперь на два года в Венгрию укатили, а я тут сижу и дурею от скуки…

– Слышь, Серый, что это у тебя за повязка на руке? Металлист, что ли?… Тогда почему клепок нет?

Если бы я еще сам знал, что это за повязка! Ну, была там какая-то родинка, так как в шестнадцать лет перед днем рожденья отец мне эту повязку на руку наложил, так я ее больше и не снимал. Батя, кстати, тоже такую носит. Говорит, наследственное, болезнь, вроде саркомы. Не дай бог на эту родинку свет попадет – все, кранты, помереть можно. Правда, я про такую болезнь ни разу не слышал. Но экспериментов пока не проводил – уж больно у отца глаза тогда серьезные были. И сам повязку никогда не снимает. Даже когда купается. Или на медосмотрах…

– Серега, ты перебрал, что ли?

– Нет, я в норме.

– Тогда давай, колись про повязку.

– Да ничего особенного. Упал в детстве, руку до кости об железяку пропорол. Шрам там жуткий. Лучше и не смотреть.

– Покажи.

– Ты что, шрамов никогда не видел?

– И то правда, Стас, чего ты к человеку пристал?…

– А мне интересно. Что ж это за шрам такой ужасный, что на него и посмотреть-то нельзя?… Под пиво.

Черт бы побрал этого Стаса! Вечно, как напьется, так ему дурь в голову лезет.

– Слышь, Серый, ты меня уважаешь?

Ну вот, началось. Сейчас драться полезет. Не хочу я с ним драться.

– Уважаю.

– Тогда покажи.

– Слушай, Стас, я тебя уважаю, но повязку снимать не буду.

– Почему?

– Ну, повязку разматывать неохота. Да и тебя наизнанку вывернет, если увидишь. Все пиво пропадет.

– Не пропадет. Я еще столько же выпить могу. Показывай.

Тут меня взяла злость.

– Хорошо. Показываю… – и я показал Стасу фигу.

– Ах ты козел! Это ты мне!…

Стас полез через стол, опрокидывая стаканы с пивом, на пол посыпались остатки рыбы, зазвенело разбитое стекло. Сколько раз давал себе слово не пить с малознакомыми людьми! Так этот балбес Колька опять затащил. Теперь в углу помалкивает, пиво сосет…

Стаса ухватили сзади за штаны и стащили обратно на диван. Стас был весь в пиве, в рыбьей чешуе, красный, как рак, и отчаянно ругался. Ему сунули в руки недоеденный хвост – и Стас утих.

– Спасибо, ребята.

– Не за что. А шрам свой мог бы и показать. Может, хоть Стаса стошнило бы…

– Не стошнило бы, – снова подал голос угомонившийся было Стас. – Ну покажь, жалко, что ли?

Он привстал и запустил в меня хвостом.

– И то правда, – отозвался кто-то из угла, – чего ты ломаешься…

Снять, что ли? На секунду. И сразу обратно завяжу. Самому ведь интересно – считай, девять лет не разматывал… Выпитое пиво подталкивало к подвигам.

– Ладно, уговорили. Только на минутку – покажу – и обратно замотаю.

– Об чем разговор!

– Только шрама там нет никакого. Наврал я.

– А черт тебя разберет, когда ты врешь! Показывай.

Я с трудом расстегнул уже основательно приржавевшую застежку (нержавейка, называется!) и стал аккуратно разматывать черную кожаную ленту. Надо будет и вправду заклепок на нее насажать. Пусть думают, что металлист – приставать не будут.

Кожа под повязкой была неестественно белая, в красных прожилках, и совсем без волос. Ну, однако, папа и намотал! Перестраховщик. Вот хохма будет, если там вообще ничего нет. Ладно, посмотрим…

– Что это у тебя, Серый? Татуировка? – все с интересом придвинулись к моей руке. И в самом деле, что это? На месте родинки – две пересекающиеся окружности, диаметром с двухкопеечную монету, перечеркнутые крест-накрест. Откуда…

И тут руку мне словно ожгло огнем. Окружности вспыхнули горячим красным светом, как спираль электроплитки. Нестерпимый жар быстро распространился по всему телу. Перед глазами поплыло, в ушах нарастал звон, окружающее стремительно проваливалось в расплавленную качающуюся пустоту… «Ну вот, предупреждали же!…» – успел подумать я, попытался было отдать приказ несуществующим рукам закрыть проклятую родинку – и это последнее усилие окончательно выбросило меня из реальности…